На Хорив и
обратно |
Прежде чем попасть в Эрец-Исраэль после исхода из Египта, нашим предкам предстояло сорок лет путешествовать по Синайскому полуострову. В самом начале этого большого пути была остановка в районе горы Синай (Хорив), на которой Моше получил из рук Вс-могущего скрижали Завета. Теперь туристов из египетского Шарм-эль-Шейха возят на эту гору встречать рассвет. Не так давно главному редактору "Хадашот" посчастливилось попасть в это священное для всех евреев место…
В чадре и с "калашом" Из отеля мы выехали где-то в 22:40. Еще полчаса, как водится, собирали по всему Шарм-эль-Шейху экскурсантов. Уже к загородному магазинчику на такси (!) подбросили последнюю пару туристов — и микроавтобус оказался набитым до предела. Наш гид тут же совершил поразительный поступок, купив в магазинчике и раздав каждому по бутылке холодной воды. (Нужно побывать в Египте, чтобы понять, до чего щедрым был такой дар.) Затем микробус часа полтора мчал куда-то под пологом невероятно черного и невероятно звездного неба. Таким образом, около часу ночи наша туристическая группа одной из последних выгрузилась у стен монастыря св.Екатерины — древнейшей православной обители в мире. Было ощутимо холодно, хотя, по уверениям гида, температура была +15 по Цельсию: дома при такой температуре я могу спокойно ходить в рубашке с коротким рукавом, здесь же поспешил надеть прихваченную из отеля шерстяную спортивную курточку. Вот тут-то я начал понимать, почему в Египте температура воздуха +8 градусов считается национальным бедствием, когда детей не пускают в школу… примерно как у нас при —20 по Цельсию. Гид дал полчаса на то, чтобы мы слегка перекусили и сходили в туалет. В этом заведении меня поразила сторожиха, собиравшая "туалетный бакшиш" (традиционно — 1 египетский фунт с человека): это была совсем молоденькая девушка в чадре, державшая на плече… старенький АКМС (то есть, автомат Калашникова со складывающимся прикладом). Я сразу же вспомнил, что на экскурсию всем велели захватить паспорта. Позже гид сказал, что отсюда до Израиля — всего 4 часа. Правда, он забыл уточнить: 4 часа пешего хода — или 4 часа езды на автомобиле… Однако поскольку египтяне прекрасно помнят "шестидневную войну", то на соседство с Израилем всегда обращают особое внимание. Этим, очевидно, и была вызвана необходимость вооружить "туалетную сторожиху" десантным "калашом" — так, на всякий пожарный случай. Уже возвращаясь на следующий день в отель, мы видели многочисленные оборонительные заграждения, в которые "одеты" здешние дороги. Тоже мера предосторожности. Верблюжья тропа [Фото 1] Когда все завершили свои "привальные дела", гид выдал каждому увесистый фонарик и сказал, что восхождение на гору Моисея (только так здесь называют Синай) будет проходить по так называемой Верблюжьей тропе, которая представляет собой путь для "нормальных людей". Хотя сам Моисей пользовался другой тропой, но по ней на гору теперь взбираются только монахи, и это не для туристов. Восхождение займет примерно 3 часа, потом будет встреча рассвета на высоте 2285 м над уровнем моря, затем спуск — еще 2 часа. Утром в монастыре будет завтрак и экскурсия, после чего мы вернемся в Шарм-эль-Шейх. Кто захочет, может воспользоваться услугами погонщиков верблюдов и проехать часть пути, а не тащиться пешком от начала до конца. Переживая за состояние моего сердца, жена заранее просила меня нанять верблюда. Но уже на месте выяснилась пикантная деталь: оказалось, в лучших традициях шарм-эль-шейховской дороговизны, погонщики запрашивали с туристов $50 за поездку, тогда как, по предварительным сведениям, это удовольствие должно было стоить не более $3-5… Поэтому я пустил в ход свое красноречие и принялся вовсю торговаться с одним из погонщиков. В конце концов, мы зашли в тупик: я не соглашался давать больше $10, бедуин не хотел спускать цену ниже $15. Я плюнул под ноги и поплелся догонять группу, объяснив в доступной форме, что за $15 заползу на Синай по-пластунски. Однако через пару минут бедуин нагнал меня и сказал, что согласен на десятку баксов. Тут уж и я почувствовал, что подниматься ночью по горному "серпантину" будет нелегко: на вершине должно быть еще холоднее, чем внизу, так что теплые вещи в микроавтобус не отнесешь… плюс вода… плюс фотоаппарат… В общем, проделать верхом хотя бы часть пути было весьма желательно, так что мы ударили по рукам. С помощью бедуина я немедленно взгромоздился на верблюда, и первая в жизни поездка на столь оригинальном транспорте началась. Мы довольно быстро нагнали нашу подуставшую группу. Завидев меня верхом, какая-то женщина немедленно бросилась к расположившимся неподалеку погонщикам торговать верблюда и для себя. В общем, дурной пример как всегда заразителен… Верховая поездка оказалась делом не слишком приятным. Я стремился сидеть как можно более прямо, однако предугадать движения верблюда в половине случаев было невозможно, а поскольку это животное высокое, всадника раскачивает довольно-таки ощутимо. При резком толчке верблюда вперед задняя лука седла поддавала в позвоночник так, что оставалось удивляться, отчего он не ломается. Верблюд дергался назад — передняя лука пребольно врезалась в живот. Когда же начиналась боковая качка "корабля пустыни", оставалось удивляться, как я не вылетал в сторону — стремена на верблюжьей упряжи не предусматривались… Но вскоре я немного свыкся с неудобствами и тогда начал удивляться другим вещам. Прежде всего, невозможно было понять, как верблюд без всяких фонариков различает дорогу в почти полной темноте? Далее, изумляло поведение погонщика: почти все время он шел сзади, почему-то положив левую руку… верблюду под хвост (?!) и при этом изображая натуральный храп со всхлипываниями: "Хр-р-р-р-р!.. Хли-хли-хли… Хр-р-р-р-р!.. Ц-ц-ц-ц-ц…" Лишь когда нам встречались другие верблюды, бедуин перебегал вперед и тянул животное за уздечку, похлопывая по шее и не переставая "храпеть". Вот так мы и продвигались вперед и вверх, со скоростью, ненамного превышавшей скорость движения пеши туристов. Взошел месяц, серп которого в здешнем небе располагается почти горизонтально — "лодочкой" плывет по небу, точно на шпиле минарета. Однако светлей от этого не стало: нагромождения скал смыкались вокруг черными стенами [Фото 2] , лишь где-то далеко-далеко за спиной маячили нечеткие огоньки — свет то ли в окнах очень далеких домишек, то ли от фонариков туристов… Однако в непроглядной тьме даже узенький месячный серп на небосводе поднял настроение настолько, что я запел "Ніч яка місячна", потом "Дивлюсь я на небо", затем "Ой, мороз, мороз" и "Степь да степь кругом". В конце концов, набравшись наглости, я даже промурлыкал "Хава нагила" и тихонько просвистел "Гевейну шалом-алейхем". Бедуин не обращал на мои вокальные упражнения ни малейшего внимания, лишь вовсю храпел да причмокивал. Вот так мы и плелись в гору, пока перед последним поворотом "серпантина" верблюд чуть не "клюнул" мордой в землю. Бедуин что-то крикнул ему, животное остановилось и легло наземь, при этом я едва удержался в седле, несмотря даже на высокие луки. И тут начался неприятный разговор с погонщиком: вместо десятки этот мерзавец потребовал заплатить 15 долларов, на которых настаивал с самого начала! В максимально доходчивой форме я попробовал объяснить всю неэтичность его поступка. Бедуин отвечал, что я вешу слишком много, и верблюд совершенно обессилел, значит, его надо хорошо покормить. Сначала я хотел послать этого нахала подальше, потом — заставить провезти меня последний перегон за 5 долларов "лишки". Но в конце концов посчитав, что пререкаться с этим прохвостом ниже моего достоинства, заплатил бедуину $15, зато всласть обругал его по-английски и по-итальянски. Бедуин молча убрался восвояси. Зачем тащиться на Синай?.. П ешая прогулка по последнему "верблюжьему перегону" позволила размять ноги. Правда, ходить "раскорякой" после седла я не стал, зато за время верховой езды ощутимо затекли колени. Впрочем, основной опасностью теперь была возможность вступить в свежий или подсохший верблюжий навоз — такие "мины" стояли по всей тропе в изобилии, как и вокруг великих египетских пирамид. А затем я подошел к началу последнего отрезка пути, который с большой натяжкой можно было назвать лестницей.Нет, очевидно, когда-то в незапамятные времена лестница здесь действительно существовала: по крайней мере, еще будучи в Киеве, жена нашла в Интернете снимок со старинной картины, изображавшей эту самую цивилизованную лестницу со всеми удобствами — чуть ли не с перилами и скамеечками для отдыха по бокам. Однако теперь "лестница" являла собой довольно хаотичное нагромождение разнокалиберных камней, часть из которых шаталась под ногами. Никаких трехсот шестидесяти пяти, шестисот или тысячи ступенек, короче говоря, не осталось и в помине, а каждый криво уложенный камешек не сосчитаешь. Местами высота "ступеньки" могла быть всего пару сантиметров, зато в другой раз, чтобы сделать шаг, приходилось задирать ногу на полметра. Да еще постоянно вглядывайся в темноту или фонариком подсвечивай, чтобы ненароком не ступить в пустоту… В общем, подъем весьма изматывал. Все чаще приходилось останавливаться и прикладываться к бутылке с водой. Время от времени попадались бедуинские хибарки, обитатели которых предлагали еду, чай и кофе по заоблачным ценам, но останавливаться не хотелось: по всем приметам, я запаздывал где-то на полчаса, а забраться наверх самым последним не хотелось. К тому же, большое впечатление производили сухонькие старушки из числа западных туристок: неизменно улыбаясь и опираясь на взятые напрокат алюминиевые "палки", с какими обычно путешествуют альпинисты, они упрямо брели в гору налегке, без всяких сумок и фонариков. Так что, я хуже их, что ли?! И отхлебывая прохладную влагу из горлышка уже на ходу, я упрямо лез вперед. О близости вершины Хорива говорило то обстоятельство, что продавцов еды и напитков сменили продавцы каменных яиц, а также бедуины, сдававшие в краткосрочную аренду одеяла и матрасы. Почему здесь продавались именно каменные яйца, я так и не понял: раскрашенное "под оникс" гипсовое яичко — это далеко не Фаберже… но факт есть факт. Одеяла же и матрасы нужны были для того, чтобы хоть как-то спастись от холода: температура здесь и впрямь была еще ниже, чем у стен монастыря, да вдобавок продирал до костей ледяной ветер. Синай возвышался над окружающими горами, и теперь от ветродуя не защищала ни одна скала. И тут произошло маленькое чудо из разряда тех, какие обычно сопровождают меня по жизни. Очередной встречный бедуин вместо того, чтобы предложить мне рваное одеяло, вдруг сказал на довольно чистом русском: — Восток там, мистер, — и ткнув пальцем куда-то за спину, продолжал свой нехитрый бизнес. Хотя лично я его, заметьте, ни о чем таком не спрашивал. Посмотрев в указанном направлении (это был крутой, градусов 60-65 к горизонтали горный склон), я сообразил, что все туристы как один уселись на матрасы лицами НА ЗАПАД, а там, на самой вершине горы вроде бы есть свободное стоячее местечко… Воспользовавшись указанием бедуина, я немедленно взобрался по склону и очутился у огромного округлого камня с плоской верхушкой, который сразу же мысленно назвал "троном Вс-вышнего": как раз напротив помещалась какая-то церквушка с плоской крышей (уже внизу нам рассказали, что это христианская часовня св.Моисея), а дальше край гребня обрывался отвесной пропастью, от падения в которую туристов удерживали лишь вмурованные в скалу прутья ограждения, обвитого к тому же колючей проволокой. На самом гребне, вплотную к ограде стояли две девушки, за спинами которых я и расположился, прислонившись плечом к "трону". Надо сказать, что благодаря указанию бедуина, в 5:05 утра я занял наилучшую для фотосъемки позицию — остальные туристы находились у меня за спиной, передо мной же была только плоская верхушка "трона". Правда, когда я один раз неловко повернулся (доставая из кармана магендовид, чтобы на минутку положить его на "трон"), девушки принялись орать, что я, медведь, столкну их в пропасть. Я извинился и тут же попросил их повесить на прутья ограды мою торбочку с вещами. Пощупав ограду руками и сообразив, что она достаточно прочна, девушки расслабились и больше не шумели. Между тем, небо бледнело, затем розовело слишком медленно [Фото 5] , а холод и ветер с каждой минутой забирались под одежду все глубже. От холода не спасали даже бедуинские матрасы и одеяла. Арабская, итальянская, английская и прочая речи звучали на вершине Синая редко. Зато русские люди не стесняясь матерились на всю округу, выражая таким образом недоумение, зачем было переться на эту непонятную гору в этакий холод, когда восхода тут не дождаться?! Однако рассвет набирал силу. Незадачливые туристы разобрались, что обозревают не тот сектор неба, поэтому срочно стали перемещаться повыше со всеми своими матрасами-одеялами. Мне в затылок давно уже дышали какие-то верзилы, время от времени просили отклониться в сторону, чтобы щелкнуть рассветное небо… А меня давно уже сразил невиданной доселе дикой красотой окружающий пейзаж [Фото 4] , поэтому никаких неудобств я не замечал, лишь восторженно молился самыми простыми словами: "Спасибо Тебе, Вс-вышний, что дал мне возможность быть здесь и видеть это!.." Прерывался лишь затем, чтобы раз примерно в четверть часа сделать очередной панорамный снимок. Жаль, цифровой камеры не было, как у ребят за спиной!.. Но и на пленку сойдет. Около 5:45 запоздавшие туристы все еще поднимались на вершину, где начиналось настоящее столпотворение. Сдобренные русским матом жалобы на жизнь прекратились совершенно, вместо них начались звонки по мобильным телефонам. Почему-то не все операторы обеспечивали здесь сотовую связь, так что счастливчики орали особенно громко: — Ма-а-а, привет! Да-да, знаю, который час… Да не гони ты, блин!.. Знаешь, где я сейчас? На горе Моисея — во! Как это какая?! Ну-у-у, это куда Моисей лазил, в натуре! Моисей?.. Да кто его знает, это ж он вроде бы в Библии есть, что ли. Как куда?! Вот сюда, на гору эту. Ну, я не знаю, чего его сюда понесло… Гид чего-то там бакланил, да я забыл. Но все полезли, и я со всеми. Тут мы шли, шли, три тыщи ступенек, блин! Крутизна, короче, и ва-аще!.. Вот вернусь в Москву — расскажу. Ладно, все! Спи дальше, бай!.. Рассвет наступил ровно в 6:10, толпа встретила солнце радостными воплями и аплодисментами [Фото 6] . К этому времени наиболее рисковые смельчаки взобрались на крышу часовни Моисея и оттуда снимали рассвет на видео [Фото 3] . Правда, смельчаков было немного: из толпы кричали, что под их весом крыша может проломиться. Потом я спустился со скалы, чтобы осмотреть часовню и подходы к ней, а те, кто еще не видел восточной стороны небосвода, спешили занять мое место: народу на горе собралось очень много, и все сразу, естественно, на вершине стоять не могли… Побродив здесь около четверти часа [Фото 7] , я подобрал с земли несколько камешков (в качестве сувениров они привлекали меня гораздо больше "каменных" яиц) и заторопился вниз. Самый грязный туалет в мире Не скажу, что спускаться с горы было легче, чем подниматься в гору [Фото 8] . Во-первых, сказывались накопившаяся на подъеме усталость и проведенные на леденящем ветру полтора часа. Во-вторых, едва взошло солнце, как по окрестностям немедленно разлилась настоящая жара. Хорошо все-таки, что на боку висела сумка, и остановившись на небольшой привал, я попрятал туда все шерстяные вещи, какие прилично было снять в присутствии посторонних. В-третьих, чтобы не поскользнуться и не упасть на шатких камнях "лестницы" (а это грозило неприятными травмами), приходилось непрерывно смотреть под ноги, вытянув шею как можно дальше вперед, и прикидывать каждый шаг. Шея зверски затекала… Полный контраст с туристами представляли гиды и… штатные телеоператоры, сопровождавшие группы "западных котов". Вот почему почти ни у кого из цивилизованных туристов не было фотоаппаратов: на протяжении всей экскурсии операторы профессионально фиксировали на видео каждый их шаг, а затем желающие могли заказать видеозапись на отдельной кассете! Так вот, гиды и телеоператоры не шли по лестнице или по Верблюжьей тропе, а бесшабашно прыгали по почти отвесным склонам, словно горные козлики — только пыль столбом вздымалась! Да еще с сумками в руках или с камерами на плече… Ясное дело, иностранцам идти было несравненно легче, чем туристам вроде меня, которые все свое таскали с собой. Правда, "цивилизованным" приходилось теперь париться в теплых пальто и курточках (по причине все того же отсутствия сумок), а это тоже не сахар. Но все равно выглядели интуристы как огурчики. Особенно японцы, в группе которых я поначалу спускался. Более других запомнились две девушки (или женщины — трудно разобрать возраст азиаток, которые для нас все на одно лицо), при спуске распевавших на два голоса веселые песенки. Разумеется, слов было не разобрать, т.к. пели они по-японски. Мне слышалось только что-то вроде: "Мяу-мяу, дянь-тянь! Мя-мя-мяу, дянь-дянь-тянь!" Так и подмывало спросить их, можно ли сравнить встречу рассвета на горе Синай с аналогичным мероприятием на Фудзияме? Недаром ведь существует у японцев поговорка: "Встретить восход на вершине Фудзи — и умереть!" В смысле, это такое прекрасное зрелище, что увидев его, можно не искать в земной жизни ничего более прекрасного: все равно не сыщешь, как ни старайся. Но я отлично понимал, что моего словарного запаса для объяснений не хватит, поэтому шел молча, слушая "кошачьи" песенки миниатюрных японочек. После "лестницы" началась Верблюжья тропа, а вместе с ней стали попадаться и верблюды. Впрочем, если ночью их активно нанимали, то по пути вниз услугами извоза не пожелал воспользоваться никто. Погонщики громко орали на всех языках, к нашим туристам обращаясь примерно так: "Руски, руски! Верблуд! Верблуд! Кэмель!" Наши все понимали, но чтобы отказаться от поездки под более-менее благовидным предлогом, прикидывались "шлангами" и отругивались: — Это мой ребенок — какой он тебе верблюд?! Я те покажу!.. Или: — Ах ты ж морда арабская! Как ты смеешь меня кэмелом обзывать?! Ща ка-ак двину в зубы так, что дым пойдет, как от "Кэмела" настоящего — вот тогда узнаешь… В конце концов, искать клиентов бедуинам наскучило, и они широким шагом повели вереницы верблюдов вниз, к подножью гор. Какая-то туристка не растерялась, и пока погонщик не засек ее, схватилась за упряжь последнего верблюда и неслась за ним вприпрыжку. Хотя не знаю, было ли это легко: при свете дня стало видно, что Верблюжья тропа также имеет довольно неровную поверхность, а кроме того, во всей красе взорам туристов предстали верблюжьи "мины". Поэтому вот так запросто гнать за верблюдом я бы лично не рискнул. Наконец, еще одна проблема давала о себе знать все сильнее: жутко хотелось за маленьким. Но если ночью решить ее было просто (остановись, подожди, пока другие уйдут подальше, сойди с тропы или "лестницы", выключи фонарик — и вперед!), то как быть теперь, на свету?! К счастью, примерно на середине пути в тылу одной из торговых хибарок, хозяева которой в это время суток отсыпались, показался туалет, к которому от толпы туристов ответвлялся маленький людской ручеек… Я также поспешил воспользоваться услугами бедуинского туалета. И неожиданно для себя совершил поразительное открытие. До этого я думал, что самое грязное и отвратительное отхожее место видел прошлой осенью на одной из автостанций, лежащей на полдороги между Киевом и Уманью: пол здесь был покрыт смесью грязи и мочи как минимум на сантиметр. Но увиденный ныне бедуинский туалет безусловно побил даже украинский "рекорд". В общем-то, это неудивительно: ведь бедуины тупо поставили фаянсовый унитаз на голую скалу, даже не подумав пробить что-то вроде выгребной ямы! Что за смесь плавала в том унитазе, описать невозможно. А слой нечистот вперемешку с использованным пипифаксом на полу кабинки, сплетенной из пальмового листа и необструганных досок, был как минимум вдвое толще, чем в упомянутом выше "украинском варианте". Наконец, след от "грязного потока" вырывался из-под плетеных стен наружу и уходил вниз по каменистому склону горы… Больше всего огорчал тот факт, что таким образом бедуины испаскудили подножье священной горы. Нет, в исламе Моисей тоже нашел свою нишу — как пророк Муса. Однако при таком условии столь пренебрежительное отношение бедуинов к "горе Моисея" более понятным не становится. Мужской монастырь имени женщины Н о вот вдалеке показались строения монастыря св.Екатерины, такие мизерные в сравнении с окружающими горами… хотя вблизи они выглядят внушительно. Это означало одно: долгий спуск с Синая под лучами палящего солнца завершился [Фото 9] .После завтрака нам устроили экскурсию по монастырю. В принципе, место это интересно уже тем, что монастырь носит имя святой женщины, являясь при этом… мужским! Были здесь и другие диковинки. Например, здешних монахов хоронят "греческим способом": то есть, закапывают труп в землю лишь на то время, пока мертвое тело не истлеет, а дальше кости выкапывают, моют, сушат и складируют в так называемой "костнице" [Фото 10] . При этом на черепе надписывают имя его "обладателя". Уже вернувшись в Киев и готовя один из материалов для журнала "ПіК", я узнал, что таким вот образом "хоронят" монахов в Афонском монастыре, воочию показывая всем охочим, что христианские монахи выполняют заповедь Вс-вышнего: "В поте лица твоего есть будешь хлеб, доколе не возвратишься в землю, ибо из нее ты взят, ибо ты прах и в прах возвратишься", (Брейшит, 3:19). В этом монастыре наблюдается и удивительное смешение архитектурных построек разных культов. Сам монастырь св.Екатерины православный, однако в XIII в. местный правитель-мусульманин, выделивший янычар для охраны обители, распорядился построить здесь же, прямо на ее территории мечеть с минаретом. А после "шестидневной войны", когда полуостров оказался под контролем евреев, опять же прямо в монастыре была сооружена… синагога! [Фото 12] Правда, сейчас оба сооружения применяются не по прямому назначению, но факт остается фактом: такой вот "микс" повстречаешь нечасто. Случился у меня и обман зрения: через раскрытую дверь я вдруг увидел, как несколько арабов дружненько надраивают… кальяны! При ближайшем рассмотрении это оказалась церковная утварь — подсвечники и кадильницы, просто из-за темноты трудно было разглядеть, чем заняты монастырские служки. Зато две важнейшие здешние святыни — колодец Моше и неопалимая купина — никакого впечатления не произвели. Колодец оказался прикрытым массивной крышкой с хитроумным механизмом: так монахи защищали святую воду от туристов — очевидно, когда-то кому-то вздумалось плевать туда или швырять камни [Фото 13] . Неопалимая же купина являла собой непонятной породы куст, росший не на земле, а где-то вверху, высоко над головой [Фото 11] . Из объяснений гида следовало, что корни у куста были все же в почве, просто монахи оградили купину опять же от посягательств туристов и паломников забором, так что ее ветви потянулись ввысь — к солнышку. Говорят, она цветет ярко-красными, огненными цветами — но не поздней осенью и не зимой, понятное дело… Кстати, гид уверял, что неопалимая купина — растение единственное в своем роде: другого такого на земле попросту нет! Не знаю, не знаю. Я не ботаник, мне судить тяжело. Правда, в Торе сказано, что увиденный Моше горящий, но несгорающий куст был… ежевикой, христианская же Библия утверждает, что это был терновый куст. Ежевика и терновник — растения известные… Однако гид настаивал: воля Вс-могущего преобразила саму природу куста, так что теперь это единственное в своем роде растение, и точка! Вообще, с гидом нам как раз очень повезло: это был араб-христианин, довольно хорошо знающий Библию — он хотя бы не называл Синай (Хорив) "горой Моисея", а употреблял лишь библейские термины. Единственное, в чем этот парень запутался — так это в истории скрижалей, которые Вс-вышний передал Моше. Но по сравнению с остальным эта ошибочка выглядела сущим пустячком. В Шарм-эль-Шейх мы отправились уже около 12:30, вымотанные до предела, но ужасно довольные. Весь православный люд вдобавок перешептывался о том, что взошедшему на Синай человеку Вс-могущий прощает все прежние грехи. Не знаю, откуда у христиан взялась подобная уверенность. Одно я видел воочию: даже люди, прежде абсолютно не понимавшие, зачем совершать столь утомительное восхождение, теперь совершенно преобразились. Может быть, с первыми лучами солнца на вершине Синая они встретили нечто очень важное в жизни, чего нет ни в одном ином уголке земли… Тимур Литовченко, Шарм-эль-Шейх—Киев Использованы фотографии автора
|